К 125-летию Марины Цветаевой

8 октября 2017 года исполняется 125 лет со дня рождения Марины Ивановны Цветаевой (1892–1941) – знаменитой русской поэтессы, прозаика, переводчика, которая своим творчеством оставила яркий и трагический след в литературе Серебряного века. Разобраться в сложной системе поэтических координат поэтессы, или, вернее, Поэта, как обозначала себя она сама, поможет знакомство с рядом авторефератов на тему творчества М. И. Цветаевой, которые вошли в электронный фонд Президентской библиотеки.

Марина и её младшая сестра Анастасия родились в семье московских интеллигентов. Отец, Иван Владимирович, был основателем и первым директором Музея изящных искусств в Москве, профессором Московского университета, специализировавшимся на античной истории, искусстве и эпиграфике. Мама, Мария Александровна Мейн, была пианисткой, ученицей А. Г. Рубинштейна; она рано умерла, но успела открыть своим горячо любимым дочерям мир музыки и русского слова, играя на фортепиано и читая им вслух лучшие книги из домашней библиотеки.

«Ощущением с первых лет было: страсть к слову, в буквальном смысле, к буквам, что ли, его составлявшим? – пишет Анастасия Цветаева в книге „Воспоминания“, которая анализируется в диссертации „Мир творчества А. И. Цветаевой: художественное, онтологическое, событийное“ (2009), оцифрованный автореферат которой представлен на портале Президентской библиотеки. – Звук слов, до краёв наполненный их смыслом, доставлял совершенно вещественную радость. Только начав говорить – и почти сразу на трёх языках, мы оказались в таком сообществе, как попавший, по сказке, в горную пещеру к драгоценным камням, которые стерегли гномы.

Драгоценное существование слова, как источника сверкания, будило в нас такой отзвук, который уже в шесть-семь лет был мукой и счастьем владычества… А русские слова? Не ими ли пылало сердце в сказке о Василисе Премудрой, о бесстрашных витязях, о каких-то тридесятых царствах?.. <…> Может быть, этой органической усладой „языка“ объясняется, что я не помню трудностей „изучения“ языков? Это было просто вхождение в свой дом, где всё узнавалось.

О Марине же – и говорить нечего. Её одаренность была целым рангом выше моей, она с первых лет жизни – по народной пословице – хватала с неба звёзды».

Как видим, стилистика, общая страсть к любимому знаку препинания – тире – и общность художественной манеры сестёр как нельзя лучше просматриваются в этом фрагменте воспоминаний об общем детстве.

Первые литературные опыты Марины были связаны с кругом символистов Москвы. Ещё подростком Цветаева познакомилась с Брюсовым, который оказал большое влияние на её раннюю поэзию. Не меньшее воздействие на крепнущий талант оказал художественный мир дома в Крыму, в Коктебеле – его создал критик и поэт Максимилиан Волошин. Вплоть до замужеств обеих сестёр не прерывалась их тесная духовная связь, ведь сестра – «свидетель детства», хранитель самых дорогих воспоминаний, первый критик строчек друг друга.

Прошли времена, когда Анастасию воспринимали только как биографа знаменитой сестры. Сегодня цветаеведы рассматривают творчество младшей Цветаевой как явление значительное, самобытное и яркое, не зависящее от мощной творческой и личностной воли Марины Цветаевой. Это подтверждается, в частности, в оцифрованной копии автореферата диссертации на звание кандидата филологических наук Марии Головей«Синтез литературных и музыкальных жанров в лирике М. И. Цветаевой и А. И. Цветаевой» (2013).

В основе работы – феномен взаимодействия литературных и музыкальных жанров, уже в юности сопровождающих уникальных сестер. Многообразные явления, интегрирующие средства музыки, живописи, театра с литературой, литературоведами объединены понятиями «синтетизм» (И. И. Иоффе), «внутрихудожественные связи» (М. М. Бахтин). Художественный синтез был свойственен эстетике модернизма, что достаточно ярко проявлялось в поэзии того времени и в первых опытах Марины Цветаевой. В работе Головей отмечается постоянный «диалог» двух сестёр и то, что Марина ценилапрелестные, но не такие сильные по восприятию, стихи сестры.

Это наложило свой отпечаток на первые поэтические сборники Марины Цветаевой «Вечерний альбом» (1910) и «Волшебный фонарь» (1912) – какое сказочное описание предметов домашнего быта (портретов, зеркал, залы, детской), чтения вслух, прогулок на бульваре, занятий музыкой, отношений с сестрой и матерью!.. Во всём этом угадывалась имитация дневника молодой гимназистки.

Позже, когда рухнет привычный мир, появится сборник «Лебединая стая» – тревожный, как ожидание писем от мужа-офицера, вошедшего в Гражданскую войну белым офицером, а закончившего её агентом ОГПУ и расстрелянного позже в его же застенках, о чём так и не узнала ушедшая из жизни в 1941 году поэтесса…

Её проза советского периода – это проза поэта: образная, импульсивная, с обилием всё тех же любимых поэтессой тире. Дружба с поэтами Максимилианом Волошиным, Андреем Белым и Михаилом Кузминым вылилась в создание уникальных творческих портретов каждого из них – «Живое о живом», «Пленный дух» и «Нездешний вечер». О Пушкине она тоже написала, пропустив все перипетии его жизни через себя, – «Мой Пушкин». Цветаева любила Маяковского, о нём – целый поэтический цикл «Маяковскому» – и это обернулось для мятежной поэтессы разрывом с эмигрантской средой Парижа, в котором семья Марины Ивановны проживала до предвоенных лет.

Поэтесса, к сожалению, при жизни не дождалась признания. Творческие вечера и сборники стихов не были по достоинству оценены современниками. А сегодня онивключены в обязательную школьную программу. Не это ли предвидела в 1913 году сама поэтесса – нет, конечно же, определённо Поэт:

Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и не берёт!), –

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черёд.

Источник: Пресс-служба Президентской библиотеки