Царь запрещал москвичам топить печи в теплую погоду

Чтобы справиться с пожарами, царь запрещал москвичам топить печи в теплую погоду.

На протяжении столетий Москва оставалась городом преимущественно деревянным. Пожары, случавшиеся ежегодно, наносили страшный вред городу. «Москва, как известно, славилась многими историческими пожарами, губившими не только жилища, но и тысячи людей, — писал историк Николай Костомаров. — Стоит припомнить пожар 1493 года, истребивший всю Москву и Кремль, славный пожар 1547 года, когда кроме строений, сгорело более двух тысяч народа; пожар 1591 года, доставивший Борису случай показать пред народом свою щедрость; пожары при Михаиле Федоровиче были так часты, что не обходилось без них ни одного месяца; иногда на них было такое плодородие, что они следовали один за другим каждую неделю и даже случалось, что в одну ночь Москва загоралась раза по два или по три. Некоторые из этих пожаров были так опустошительны, что истребляли в один раз третью часть столицы».

Разрушительная сила пожаров была связана не только с тем, что деревянные дома лепились друг к другу, но и с отсутствием в городе пожарной охраны. Методы тушения пожаров были не очень эффективными, ведь никаких насосов и брандспойтов в употреблении еще не было: загоревшийся дом уже не пытались спасти, ломали стены строений поблизости, чтобы избежать распространения огня на соседние дома. Кроме того, на крыши и стены соседних зданий накидывали полотнища мешковины, которую беспрестанно поливали водой из ведер, не давая домам загореться.

Первая противопожарная служба была создана при Михаиле Федоровиче Романове — на Земском дворе разместили пожарный обоз, имевший в своем составе 100 человек. Эта служба быстро доказала свою полезность, и уже через 10 лет ее штат был увеличен вдвое. На содержание пожарных с москвичей взымали особую подать. Когда в какой-либо части города начинали гореть дома, туда выезжали подводы с пожарными и их нехитрым инвентарем.  

Однако двухсот человек на двадцати подводах для столицы Московского царства было явно недостаточно, и Михаил Федорович предпринял попытки переложить часть работы по тушению пожаров на плечи самих горожан. Этот подход не был специфически российским — правила «Спасение горящих — дело рук самих горящих» придерживались во многих странах, где пожарные службы были маломощными. Например, в Османской империи, где города регулярно выгорали от пожаров, один из султанов издал фирман (указ), где говорилось о том, чтобы «каждый участвовал в тушении своего дома — водой ли, песком ли, а не бежал по улице с громкими криками» (султану явно не раз доводилось наблюдать, как ведут себя при пожаре его подданные). Так и Михаил Федорович в 1630-е годы обязал москвичей являться на пожары в своем квартале c топорами, баграми и даже «водоливными трубами» — с этими заморскими изобретениями столичные жители познакомились лишь несколько лет назад, но московские умельцы довольно быстро научились делать их самостоятельно. Руководили действиями горожан «решеточные приказчики» и «объезжие головы», которые должны были быстро собрать горожан на тушение и отдавать им указания. При крупном пожаре к горожанам обязаны были присоединиться стрельцы и уличные сторожа.

Сыну и преемнику Михаила Федоровича, Алексею Михайловичу довелось повидать крупный пожар в Москве уже на третий год правления, когда взбунтовавшиеся горожане явились в Кремль искать у царя справедливого суда на безжалостных и алчных вельмож. Царь выдал народу особо ненавистных временщиков, но мятежи не окончились — кто-то пустил по Москве «красного петуха». Запылали боярские хоромы, дома «черных людей» и даже церкви. В городе началась паника. Охочие до чужого добра людишки вломились в горящий казенный двор (государственный кабак) и старались унести водку и вино в чем могли — даже в шапках, рукавицах и сапогах. Многие напились тут же, на месте — и сгорели вместе с кабаком. Пожар, уничтоживший значительную часть домов, прекратился к ночи, причем многие верили, что от беды спасло то, что толпа откупилась от огня трупом самого ненавистного временщика — истерзанным телом воеводы Леонтия Плещеева, которое бросили в пламя.

Картина «Соляной бунт на Красной площади». Художник Э.Э. Лисснер 1648 г.

Из Соляного бунта царь извлек многие уроки. В том же году он созвал Земский собор, которому предстояло принять свод российских законов — Соборное уложение. Извлек царь уроки и из пожара —19 апреля 1649 года (по новому стилю — 30 апреля) был оглашен «Наказ о Градском благочинии». Историческое значение «Наказа» состояло в том, что он впервые в России учреждал постоянное и круглосуточное дежурство пожарных дозоров: «Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович всея Руси велел Ивану Андреевичу Новикову, да подъячему Викуле Панову быти в объезде в Белом Каменном городе, от Покровской улицы по Яузские ворота и по Васильевскому лужку, для береженья от огня и от всякого воровства». Чиновников должны были сопровождать по пять решеточных приказчиков и «дежурные» из горожан — с каждых десяти дворов по одному человеку.

Царь хорошо понимал, что профилактика пожаров важнее, чем их тушение: «в улицах и в переулках беречь накрепко, чтоб воры нигде не жгли, и огня на хоромы не накинули, и у хором и у заборов с улицы ни у кого ни с чем огня не подложили». Чиновники должны были также контролировать соблюдение правил пожарной безопасности: «Да Ивану и подъячему Викуле приказать всяких чинов людем накрепко, чтоб ныне весною, и во все лето, и в осень в ведренные, в жаркие дни, изб и мылен никто не топил, и в вечеру поздно с огнем не сидели, и самим им смотрети и беречь накрепко, чтоб никакие люди изб и мылен не топили, и в вечеру поздно с огнем не сидели, и учинить у изб и у мылен печати, чтобы однолично изб и мылен никто не топили ни которыми делы». Документ обязывал всех обеспеченных горожан держать у себя во дворе медные водоливные трубы и деревянные ведра, тех, кто победнее — одну трубу на пять дворов, самых бедных — просто ведра.

Москвичам предписывалось также строить печи для готовки еды в специальных поварнях, а не в обычных горницах: «и тем людем печи велети сделать на огородах, или в земле на полых местех, не близко хором, и от ветру те печи велеть ущитить накрепко». Чиновники были обязаны записывать имена всех нарушителей: «А некоторые люди учнут ослушаться, и учнут самовольством избы и мыльни топить, или в вечеру поздно с огнем сидеть: и им тех описав имена, принести к Боярам». Печи запрещалось топить в ветреные дни — ведь ветер легко распространял огонь с одного дома на другой. Царь пытался отучить москвичей топить печи в относительно теплые дни: разрешалось разжигать огонь только в морозы, а во все остальное время — лишь два раза в неделю: в четверг и воскресенье.

За невыполнение мер по предупреждению пожара и уклонение от пожаротушения «черные и обычные люди» наказывались поркой и заключением в тюрьму. Служивых людей царь наказывал по своему усмотрению. За ослушание, приведшее к пожару, полагалась смертная казнь: «только чьим небереженьем от кого учиниться пожар: и тому от Государя быть казнену смертию». Самим руководителям службы за невыполнение своих обязанностей следовало другое наказание — государева опала: «А если они по Москве будут ездить оплошно и их небрежением учинится пожар, то от Государя всея Руси будет им великая опала».

Ровно через 350 лет после оглашения «Наказа», 30 апреля 1999 года этот день был объявлен ежегодным Днем пожарной охраны. Впрочем, несмотря на то, что в России впервые появилась постоянно функционирующая пожарная служба, пожары, уничтожающие целые кварталы, отнюдь не прекратились вплоть до начала ХХ века. Последним крупным огненным бедствием принято считать пожар 1905 года: во время декабрьского вооруженного восстания выгорела почти вся Пресня.