Государевы растратчики

У госкомпаний зафиксирована неприятная привычка покупать активы на пике цены, а продавать — на спаде.

Государственные компании — и далеко не только в России — славятся своим неумением тратить прибыль. Обычно их инвестиции оборачиваются для страны сплошными убытками, которые предлагается восполнять… новыми инвестициями в проекты аналогичного, низкого качества. Чтобы выйти из этого порочного круга, необходимо вводить адекватные инструменты контроля, в том числе в привязке к вознаграждениям и даже к разрешению на работу менеджеров-растратчиков.

Каждый раз — те же грабли

Одним из основных ньюсмейкеров последнего времени можно назвать Внешэкономбанк. Эта госкорпорация прославилась тем, что набрала за рубежом долгов на 1,2 трлн руб., инвестировав эти средства в различные стратегические проекты, многие из которых на поверку оказались весьма сомнительного качества. В итоге — стоимость активов снизилась, а банк теперь вынужден фиксировать убытки.

Казалось бы, ну что в этом такого, ведь он — институт развития и априори инвестирует в те проекты, которые не покажут сиюминутной прибыли, а вот лет через 20–30, наверное, все же приведут страну к процветанию. В такие разговоры можно было охотно верить до тех пор, пока просчеты госкорпорации не наслоились на дефицит бюджета.

Теперь новое руководство ВЭБа продолжает изучать, какие проекты сохранить, а какие срочно продать — естественно, зафиксировав убытки. Например, в СМИ появилась информация о желании банка избавиться от 2,7% пакета акций «Газпрома». Вряд ли продажу акций газовой монополии на столь низком рынке можно назвать благоразумным решением, но оно оправдано необходимостью срочно заткнуть дыры в бюджете самого ВЭБа, тем более что государству денег на латание всех брешей уже явно не хватит.

Самое интересное, что покупателем пакета акций станет, вероятно, сам «Газпром». Если брать за основу рыночные котировки, то это принесет ВЭБу порядка 1,6 млрд долларов. Правда, в таком случае ему придется зафиксировать убыток, ведь банк купил эти акции в конце 2010 года у немецкой E.On, и сумма сделки, по данным продавца, составила около 3,5 млрд. Поэтому не исключено, что правительство решит улучшить положение ВЭБа за счет «Газпрома» — и в таком случае монополию могут вынудить заплатить за пакет по этой старой цене.

Казалось бы, какая разница? Ведь государство в лице банка просто вернет себе деньги, уже потраченные неэффективно — и убыток одной госкомпании превратится в убыток другой. Проблема в том, что этот «круговорот» — обычное явление в госкомпаниях. Просто у ВЭБа раньше, чем у остальных, закончились деньги. Может быть, пора взяться за проблему всерьез?

Деньги — за рубеж, убытки — дома

Не только конкретные сделки, но и в целом стратегии ряда госкомпаний по поглощению других рыночных игроков любой ценой является провальной. Да, при этом решаются политические задачи, топ-менеджеры наращивают аппаратный вес и свои бонусы. Но происходит это в ущерб как самой компании, так и экономике страны.

Весьма сомнительными представляются инвестиции Газпрома в китайские мегапроекты, инвестиции «Роснефти» в Венесуэле. Очень много спорных проектов в российской электроэнергетике — в частности, проекты «РусГидро». Да и ВЭБ мог бы урезать свои убытки за счет нескольких малопонятных проектов, таких как докапитализация украинской «дочки» на сумму около 800 млн долларов и покупка непрофильного актива — доли корпорации «Евродон» (производит мясо индейки) — у Михаила Фридмана из «Альфа-групп».

Но, пожалуй, крупнейшей в новейшей российской истории провальной инвестицией госкомпании можно назвать покупку «Роснефтью» российско-британской компании ТНК-BP более чем за 60 млрд долларов. Да, благодаря этому впервые с середины 1990-х государство формально вернуло себе контроль более половины российской нефтедобычи. Однако сделано было это чрезмерно высокой ценой. Долг «Роснефти» в результате сделки резко вырос, препятствуя вложениям в развитие новых месторождений, на которые «Роснефть» имеет сегодня эксклюзивные права. «Сделка века», таким образом, серьезно ухудшила перспективы развития нефтедобычи в России.

Принцип безответственности

В ряде случаев, когда мы говорим о сделках с неочевидной эффективностью, речь идет либо о политических решениях (когда менеджмент вынужден реализовывать те или иные директивы), либо о личных амбициях руководства госкомпаний и слабой прогнозной оценке потенциальных инвестиций. «К сожалению, если говорить о сделках, которые имеют политическую мотивацию — то процент таких сделок, скорее всего, останется на прежнем уровне в силу сложившейся системы принятия решений», — отметил Максим Лавниченко, заместитель генерального директора Центра политической информации.

Экономическую составляющую даже таких проектов, однако, можно и нужно контролировать — но все попытки сделать это отвергаются правительством. Еще в 2012 году Департамент имущественных отношений Минэкономики разрабатывал законопроект, ограничивающий возможности подконтрольных государству компаний и банков приобретать активы («вето Белого дома»). Данная инициатива не получила своего развития. По мнению Лавниченко, в ряде случаев данный механизм мог бы стать действенной мерой для предотвращения участия госкомпаний в проектах с высокими рисками — но одновременно и дополнительным конфликтным фактором между госкомпаниями и правительством.

Другой мерой контроля менеджмента является введение личной ответственности — в частности, привязка уровня оплаты управленцев к показателям рыночной стоимости компании (эта инициатива обсуждается давно, но реализации — нет). Кстати, еще в начале 2015 года Минтруд вносил в антикризисный план правительства такое ценное предложение, как привязка оплаты труда топ-менеджеров госкомпаний к финансовым результатам их работы — но это, увы, не было одобрено.

***

Пора госкомпаниям перестать брать дорогие кредиты за рубежом, что уже предложил новый глава ВЭБа Сергей Горьков. Правда, его корпорации кредитов еще долго никто не даст — и отнюдь не только из-за санкций.

Перед сделками с государственным имуществом, пускай и не приносящего доходы, хорошо бы давать оценку влияния на экономику страны в каждом конкретном случае. То есть не решать сиюминутные политические задачи, как в случае с ВЭБом или китайскими проектами «Газпрома», а оценить влияние сделок на ВВП страны и на экономику конкретных компаний.

Если это не в состоянии делать те самые менеджеры госкомпаний, которые получают свои заоблачные зарплаты, то это должно делать правительство. Но пока оно придерживается политики ручного управления и ни в какую не хочет создать простые и единые для всех правила игры. А значит, схема «купил подороже, продал подешевле» еще долго будет приносить хорошие прибыли своим организаторам. Государство, правда, пролетает мимо кассы.