Россия — освободительница славян

Большинство славянских стран на карте Европы существуют благодаря русским.

Многовековая мечта об освобождении христианских народов Османской империи была тесно связана с представлением о Москве как о Третьем Риме — последней православной твердыне, которой предстоит защищать тех, кто попал в магометанский плен. В XIX веке эта мечта приобрела новое измерение: русское общество стало ощущать свое единство со славянским миром и с болью осознало, что большинство славянских народов находятся в порабощенном состоянии — не имея собственных государств, не обладая полными правами, живут, словно в гостях у других наций.

Подтолкнули падающего

Особенно остро страдания угодивших в османское иго славян Россия ощутила в середине 1870-х годов, когда в Османской империи восстали сперва жители Герцеговины, затем боснийцы и, наконец, болгары. Восстания были вызваны притеснениями со стороны турок — даже во второй половине просвещенного XIX столетия поработители продолжали зверствовать вполне по-средневековому. Европейские державы давно уже смотрели на Османскую империю как на анахронизм, осознавая, что с этим «больным человеком Европы» надо что-то делать, но что именно, непонятно. Впрочем, Великобритания и Франция изо всех поддерживали этого «больного человека» под мышки, опасаясь, что распад Турции приведет к усилению России или Австро-Венгрии, нарушив баланс между державами. Вот почему даже жесточайшее подавление славянских восстаний (турки жгли села, насиловали женщин, убивали детей и стариков) официальные круги западных стран пытались преподнести как восстановление законности: британский премьер-министр лорд Дизраэли, оправдывая турецкие зверства, говорил о «неизбежности насилия на Балканах по причине отсталости населения». Знакомая риторика, не правда ли?

Стараясь потопить в крови восстания славян, османы вызвали гнев их старинного врага — России: наша общественность негодовала против турок и призывала к освободительной войне. Однако власти открытого конфликта опасались — Александр II хорошо помнил уроки Крымской войны и понимал, что европейские соседи не будут сидеть сложа руки, введи Россия войска на Балканы. Но царь не мог (да и не старался) ничего поделать с сочувствием повстанцам русского общества — в крупных городах собирали героям освободительной борьбы деньги на покупку хлеба и оружия. По всей стране создавались славянские комитеты, принимавшие помощь для переправки в Болгарию. Средства для повстанцев собирали даже в глухих российских деревнях. Например, в одном из множества писем, посланных вместе с деньгами в один славянский комитет Самарской губернии крестьянами села Вязовый Гай, простые русские мужики писали: «По горькому опыту зная, как тяжело жить в несчастье. Знаем, что невелика наша помощь, состоящая в 143 рублях, но она приносится от чистого усердия и посильных средств не богатых людей, а мужей, жен и даже детей бедного сословия». В защиту прав болгарского народа выступили крупнейшие русские литераторы, живописцы и ученые, которых хорошо знали во всей Европе — Лев Толстой, Иван Тургенев, Илья Репин, Дмитрий Менделеев, Николай Пирогов… На Балканы устремились русские добровольцы — не только военные, но и доктора. Не в силах справиться с потоком желающих помочь братьям-славянам, царь разрешил офицерам выходить в отставку и ехать на Балканы добровольцами.

Новые зверства со стороны турок уже не позволяли правительству империи остаться в стороне: объявив себя защитницей христианских народов, Россия не могла примириться с обидами, которые наносились последним. Российские дипломаты начали подготовительную кампанию по склонению европейских держав к нейтралитету, одновременно возбуждая в европейском обществе справедливое возмущение зверствами турок. Звезды сложились удачно: Германия в лице Бисмарка поддерживала Россию, втайне надеясь, что, разбив Турцию, наша страна схлестнется с Австро-Венгрией, претендовавшей на большую часть земель Османской империи. И даже традиционный недоброжелатель — Англия — решила сдать Турцию, рассчитывая на то, что Россия увязнет в этой войне и руки русского императора не дотянутся до Афганистана и Индии, за которые Великобритания давно испытывала опасения.

Война, объявленная Османской империи 12 апреля 1877 года, вызвала небывалый патриотический подъем в России: на Балканы отправлялись седые ветераны Крымской войны, бравые молодые офицеры и девушки из княжеских фамилий, ставшие простыми сестрами милосердия. Одним из титанов, чьими усилиями будет выиграна эта война, станет «белый генерал» Михаил Скобелев, чье имя будет приводить турок в ужас. Солдатская фортуна будет неоднократно переходить то к русским, то к туркам. Ценой крови тысяч русских солдат Россия наконец одержит победу в этой войне.

Венцом победы стал Сан-Стефанский мирный договор, дававший славянским народам Османской империи больше, чем они только могли мечтать. «Блистательная Порта» признавала полную независимость княжества Черногория, Сербии, Румынии, автономию Боснии и Герцеговины, а также княжества Болгария. Западные державы, разумеется, не могли примириться с таким положением вещей: усилиями Бисмарка был созван Берлинский конгресс, на котором большинство достижений России были опротестованы и приняты, что называется, в сокращенном виде: Болгария была разделена на три части, Австро-Венгрия добилась права на оккупацию Боснии и Герцеговины, территориальные приращения Черногории и Сербии были урезаны. И все-таки главная цель была достигнута: пять веков османского ига для славян наконец окончились. До настоящей свободы было уже недалеко: Сан-Стефанский мир стал важнейшей вехой на пути появления на карте Европы независимых славянских стран.

Единый могучий Славянский Союз?

Османская империя была не единственным угнетателем славян: ее северо-западная соседка, Австро-Венгрия хоть и чуралась тех жестокостей, которыми запятнали себя турки, была в то же время далека от того, чтобы дать славянским народам равные права с немецким большинством. Даже венгры, имевшие своего короля и парламент, не могли помышлять о полном равенстве. Эрцгерцог Франц Фердинанд не стеснялся говорить о них: «Они мне антипатичны, хотя бы просто из-за языка». Жители Боснии и Герцеговины, мечтавшие об освобождении от османского ига, видели в австрияках ненавистных преемников их недавних угнетателей: в 1878 году край, который мог бы обрести независимость, оккупировала Австрия. Чехи, словаки, балканские боснийцы и хорваты мечтали о национальных государствах.

Импульс, данный Россией делу освобождения славян, эхом отозвался в сердцах этнических меньшинств империи Габсбургов. И это даже при том, что официальная Россия старалась дистанцироваться от ущемления их прав, не желая вступать в новую войну. В России необходимость этой войны пропагандировал Скобелев, заслуживший славу «славянского Гарибальди». Генерал считал, что Россия должна потребовать от Австро-Венгрии и Германии, получивших крупное приращение территорий за счет славян, прекратить угнетение славянских народов. Выступая в Париже перед сербскими студентами, он изложил целую программу действий — создать союз независимых славянских государств во главе с Россией. Россия должна была возглавить этот союз не потому, что претендовала на господство в Европе — она являлась естественным центром притяжения славянских держав. «Славяне одного желают: остаться славянами; они не хотят быть мадьяризованы, германизованы или быть под властью иезуитов, — говорил Скобелев. — Россия единственная страна в Европе, где достаточно идеализма, чтобы воевать из-за чувства. Ее народ не уклоняется от жертв за веру и братство». При этом союз должен быть совершенно вольным, но иметь общие финансы и армию: «полнейшая автономия у каждого, одно общее войско, деньги... Управляйся внутри как хочешь».

Любопытно, что, по замыслу Скобелева, для самой России мысль освободительной войны должна была стать новой объединительной идеей: «Правительство отжило свой век, но бессильное извне, оно также бессильное и внутри. Что может его низвергнуть? Конституционалисты? Они слишком слабы. Революционеры? Они также не имеют корней в широких массах. В России есть только одна организованная сила — армия, и в ее руках судьба России. Но армия не может подняться только как масса, а на это ее может двинуть лишь такая личность, которая известна каждому солдату, которая окружена славой сверхгероя. Но одной популярной личности мало, нужен лозунг, понятный не только в армии, но и широким массам. Таким лозунгом может быть только провозглашение войны немцам и объединение славян. Этот лозунг сделает популярной войну в обществе». Если бы императорский двор не был столь опасливым и ставил во главу угла интересы славян, мечта Скобелева бы исполнилась, и Россия стала бы главой Славянского Союза. Однако внезапная смерть генерала и скверное отношение к его инициативам со стороны нового государя — Александра III – послужили причиной того, что идея была похоронена. И все же славянское стремление к освобождению, особенно усилившееся в начале ХХ века, стало одним из главных факторов, приведших к гибели Австро-Венгерской империи.

Во время Первой мировой войны нежелание славянских народов сражаться против русских стало очевидным. Массу интересных свидетельств источников приводит в своей статье «Народы Австро-Венгрии в Первой мировой войне глазами русского противника» доктор исторических наук Елена Сенявская. Когда началась война, власти Австро-Венгрии вынуждены были прибегнуть к политике заигрывания с этническими меньшинствами — например, с поляками, желая путем уступок привлечь их на свою сторону и даже вызвать симпатии к империи Габсбургов и среди польского населения, проживающего в России. Захваченные в плен русскими войсками австрийские поляки рассказывали: «Прежде нам запрещали говорить по-польски, но после объявления войны нам разрешили говорить по-польски и роздали даже молитвенники на польском языке… Перед войной нам разрешили петь по-польски песни и офицеры обещали нам устроить Польшу (т.е., воссоздать независимое Польское государство — РП), лишь бы только мы шли в бой». Но это не могло ослабить ни неприязни славян к своей австрийской «родине», ни противоречий между отдельными этническими группами. Американский социалист Джон Рид, который впоследствии прославится книгой «Десять дней, которые потрясли мир», в годы Первой мировой работал журналистом на ее фронтах. Среди всего прочего он описывает свою встречу с колонной австрийских пленных, конвоируемых двумя донскими казаками: «Их было тридцать, и между этими тридцатью было представлено пять наций: чехи, кроаты (хорваты. – РП), мадьяры, поляки и австрийцы. Один кроат, два мадьяра и три чеха не знали ни слова на каком-либо языке, кроме своего родного, и, конечно, ни один австриец не знал ни звука по-богемски, кроатски, венгерски или по-польски. Кроаты ненавидели мадьяр, мадьяры ненавидели австрийцев, а что касается чехов, то никто из остальных не стал бы с ними разговаривать… Но все они отзывались очень хорошо о своих конвоирах — казаках».

Славяне видели отношение к себе со стороны русских: последние готовы были сражаться «против заклятых врагов Царя, России и славянства — ненавистных немцев», но испытывали весьма непростые чувства по отношению к австрийским солдатам, поскольку среди них было немало славян. Нежелание воевать друг против друга обнаруживалось с обеих сторон. Чтобы удержать славянских солдат от добровольной сдачи в плен, австрийские офицеры запугивали их русской жестокостью — уверяли, будто русские всех пленных расстреливают и добивают раненых. Но один из солдат, которые действительно попали в русский плен, рассказывал, что пропаганда успеха не имела: «Сказкам о русской жестокости теперь уже мало верят, так как в действительности она почти нигде не подтвердилась, а лично с пленным кубанские казаки, его захватившие, обращались хорошо: накормили и, узнав, что он болен, приказали хозяину той избы, где он находился тогда, запрячь коня и на возу довезли до русского госпиталя».

Поражение Австро-Венгрии в войне против Антанты позволило славянским народам гибнущей империи воплотить в реальность свою давнюю мечту. 28 октября 1918 года на свет появилась Чехословакия, за ней 29 октября появилось Государство Словенцев, Хорватов и Сербов. 3 ноября независимость провозгласила Западно-Украинская народная республика — эфемерное образование, которую вскоре будет поглощено восставшей из небытия Польшей. Увы, Россия, немало сделавшая для поражения Австро-Венгрии, насладиться плодами своих успехов уже не могла — после революции и «похабного» Брест-Литовского мира страна вышла из войны.

Большевики, мечтавшие о мировой революции, рассуждали в категориях интернационализма: в советской риторике чурались упоминания каких-либо особенных славянских интересов. Однако наследник Российской империи — СССР — и в ХХ веке проявил себя защитником братских народов, во Второй мировой войне снова отстояв независимость славянских государств, поглощенных или поставленных в зависимое состояние фашистской Германией. Меняются названия государственных образований, но историческая роль никуда не девается.

Источник: rusplt.ru