Первый русский госпиталь

5 июня 1706 года указом Петра I в Лефортово основан «гофшпиталь для лечения болящих» — нынешний Главный военный клинический госпиталь.

Пожалуй, в доброй половине случаев любителям истории, раскапывающим факты первых в России предметов, институтов или явлений, приходится писать, что своим появлением тот или иной объект обязаны первому русскому императору — Петру I, он же Петр Великий, он же Петр Алексеевич Романов. Не обошлось без его инициативы и в деле создания системы русской клинической медицины. Ведь первый в Москве и в России госпиталь был основан именно по петровскому указу, данному 5 июня (25 мая по старому стилю) 1706 года.

Примечательно, что до сих пор никому из исследователей не удалось найти самого петровского указа — зато по современным ему документам рассеяно множество ссылок на это царское повеление. В частности, на это обращают внимание в своем исследовании, проведенном по запросу руководства Главного военного клинического госпиталя им. академика Н.Н.Бурденко, эксперты Института военной истории Минобороны России. Наиболее полный текст пересказа петровского указа, который им удалось обнаружить, звучит так: «Построить в Москве за Яузою-рекою против Немецкой слободы в пристойном месте гофшпиталь для лечения болящих людей. А у того лечения быть доктору Николаю Бидлоо, да двум лекарям: Андрею Рыбкину, а другому, кто прислан будет, да из иноземцев и из русских, изо всяких чинов людей, набрать для аптекарской науки 50 человек, а на строение и на покупку лекарств, и на всякие тому делу принадлежащие вещи, и доктору и лекарям и ученикам на жалование деньги держать в расходе из сборов Монастырскаго приказа».

Чтобы до конца понимать, какое большое дело затевал Петр I, отдавая распоряжение о создании первого русского госпиталя, нужно расшифровать некоторые факты из текста указа. Упоминаемый в нем доктор Николай Бидлоо — это личный врач Петра Алексеевича, голландец Николаас Бидлоо, уроженец Амстердама, получивший в 1679 году степень доктора медицины в Лейденском университете. С 1702 года он заключил контракт с русским послом Матвеевым, обязавшись работать персональным доктором русского царя. Бидлоо приступил к работе летом 1703 года, и не просто наблюдал отличавшегося завидным здоровьем государя, но и в качестве лейб-медика сопровождал его в военных походах. И вот такого человека Петр Великий отрядил создавать первый русский госпиталь и руководить им — наверняка зная, как это было заведено при его царствовании, что проявивший себя в деле врач не подведет.

Так оно и вышло. Госпиталь, руководство которым взял на себя Николай Бидлоо и курировать который царь назначил одного из самых доверенных чиновников — начальника Монастырского приказа боярина Ивана Мусина-Пушкина — открылся всего через год с небольшим. Известная точная дата, когда он принял первых пациентов: 2 декабря (21 ноября по старому стилю) 1707 года. И с тех пор госпиталь в Лефортово работал практически без остановки.

В первые годы своего существования «гошпиталь для лечения болящих людей» выполнял фактически двойную функцию, будучи не только лечебным, но и учебным заведением. Идея совместить лечение и обучение принадлежала самому Николаю Бидлоо, и объяснялась она очень просто. Грамотного персонала госпиталю не хватало, и иного варианта, кроме как подготовить себе помощников самому, у его начальства не было. И как показала практика, это было очень грамотное и верное решение, заложившее основу всей отечественной клинической медицины и русского медицинского образования.

Впрочем, рассчитывать только на свои силы госпитальному начальству приходилось не только в деле подготовки будущих врачей. Когда в Лефортово возвели первый госпитальный городок, то, помимо одного-единственного каменного строения с домовой церковью Воскресения Христова да трех десятков деревянных домишек, в которых разместились анатомический театр, палата алхимика, аптека, покои для студентов, ученическая и помещения для больных, там же разбили и небольшой ботанический сад, фактически — аптекарский огород, где выращивали лекарственные растения. Так что у студентов, которые обучались при лефортовском госпитале, была прекрасная возможность прямо на месте изучать не только анатомию и прочие лекарские науки, но и траволечение. Кроме того, первым учебником для слушателей Госпитальной школы стала книга «Наставление для изучающих хирургию в анатомическом театре». Она была собственноручно написана Николем Бидлоо в 1710 году, причем на латинском языке — русского для изложения врачебной премудрости ему не хватало.

Два года спустя, в 1712 году Бидлоо, составляя Петру I своего рода отчет о проделанной работе, писал в нем, в частности, что «в сем госпитале благоволившие величество, чтоб я сего народа (то есть русского. — РП) несколько младых людей, которые голландскаго и латынскаго языка искусны были, хирургии по основанию анатомическому научил, и больных посланных ко мне и иных увечных исцелял... Еще я более нежели единаго человека работу студентами... на себя принял, т.е. оных во анатомии, хирургии и во искусстве трав научити». Отчет этот не случайно был подготовлен именно в 1712 году: тогда из Госпитальной школы выпускались первые дипломированные русские врачи. Их было всего трое: Степан Блаженов, Иван Беляев и Егор Жуков. Впрочем, и того было немало: как писал в то же время Николай Бидлоо, «взял я в разных городах 50 человек до науки <…> из которых осталось 33, 6 умерло, 8 сбежали, 2 по указу взяты в школу, 1 за невоздержание отдан в солдаты». Но за качество образования своих студентов начальник госпиталя был спокоен: «Я лутчих из сих студентов Вашего Царского Величества освященной особе или лутчим господам рекомендовать не стыжуся, — писал Бидлоо, — ибо они не токмо имеют знание одной или другой болезни, которая на теле приключается и к чину хирургии надлежит, но и генеральное искусство о всех болезнях от главы даже до ног».

На протяжении довольно долгого времени Лефортовский госпиталь был во многих сферах единственным учреждением в России. Так, до 1710 года он являлся единственным в России государственным стационарным лечебным учреждением. До 1733 года — единственным местом, где действовала медико-хирургическая школа, пока подобные ей заведения не открылись при Петербургских сухопутном и адмиралтейском и при Крондштатском морском госпиталях. Наконец, до 1763 года был единственным лечебным учреждением Москвы, пока не начала свою работу Павловская больница.

Но и после того, как по образцу госпиталя в Лефортово в России начали создаваться новые и новые госпитали, больницы и дома призрения, он не переставал быть первым — уже не столько по возрасту, сколько по роли. Прежде всего — по роли русской медицинской школы. Ведь Госпитальная школа сначала в 1786 году переформирована в медико-хирургическое училище, а затем — в медико-хирургическую академию, выпускниками которой были многие известные русские военные и гражданские врачи. А в 1814 году при госпитале открылась первая военно-фельдшерская школа. Кстати, в немалой степени ее появлению поспособствовала Отечественная война 1812 года, в ходе которой госпиталь, имевший почти две тысячи коек, едва справился с наплывом раненых. Но справился, причем так хорошо, что даже представитель вражеской армии, ее главный хирург Доменик Жан Ларрей, позднее писал, мол, московский госпиталь поразил его тем, что оказался одним из самых обширных, самых разумно построенных и самых прекрасных госпиталей, которые ему доводилось встречать.

С тех пор не было ни одной крупной войны, которую вела Россия, с которой в госпиталь в Лефортово не привозили раненых. Во время Русско-японской войны госпиталь принял 55 тысяч раненых и больных, в Первую мировую — 376 тысяч, а в годы Великой Отечественной войны, будучи госпиталем, который специализировался на самых тяжелых случаях, — 74 тысячам, причем восемь из десяти этих пациентов возвращались в строй. Всего же за все три века своего существования Главный военный клинический госпиталь принял и оказал помощь более чем четырем миллионам человек. И это, пожалуй, лучшая характеристика для такого заведения…

И, пожалуй, стоит сказать еще несколько слов о той роли, которую госпиталь имени Бурденко сыграл в истории Москвы. Мало того, что он стал и полвека был первой и единственной городской больницей — он еще и подарил городу несколько топонимов. Госпитальный вал, Госпитальная улица, Госпитальная площадь, Госпитальная набережная — все они, хотя и появлялись в разное время, получали название в его честь. Так же, как и Госпитальный мост, который долгое время фактически был единственной транспортной артерией, связывавшей пространство «за Яузой-рекой напротив Немецкой слободы» с этой самой слободой и с основной частью Москвы. Причем, что особенно интересно, до конца XVIII века Госпитальный мост не просто назывался в честь госпиталя, а был его собственностью! Госпитальное начальство в лице Николая Бидлоо и его преемников получало оброк с каждого, кто переезжал и переходил Яузу по этому мосту, причем полученные средства шли на поддержание сооружения в рабочем состоянии и частично — на нужды госпиталя. Но со временем расходы на ремонт Госпитального моста все возрастали, на что руководство госпиталя все чаще жаловалось по инстанциям, и наконец мост перешел в собственность Москвы. А в 1941 году на месте старого деревянного моста построили нынешний каменный — но сохранили за ним прежнее название Госпитального.

Источник: rusplt.ru